Золотой ключик для Насти - Страница 14

К оглавлению

Спасибо. Подобные инструкции всегда воодушевляют.

Приблизиться к моряку я не решилась, присела на скамейку, приставленную к противоположной стене, спросила:

– Вы меня боитесь? Почему?

При попытке рассмеяться больной зашелся диким, выворачивающим кашлем, из хищных глаз покатились бессильные слёзы.

– Значит, не боитесь? Что тогда?

– Ты кто? – прохрипел моряк.

– Настя, – просто ответила я.

Ноздри моряка раздулись, плечи заметно напряглись.

– Почему вы так на меня смотрите? – не выдержала я. После того, как ворочала этого кабана, ставила ему уколы и унижалась ради него перед аптекаршей, поведение болезного выглядело махровой неблагодарностью.

– Ты девица? – в лоб спросил он.

Ну… как тебе сказать… Если смотреть с позиций вашего мира – нет, если с позиций моего… Чёрт, кого я обманываю?! Нет и нет. А вслух ответила:

– Да, конечно.

Лицо моряка расслабилось, на губах заиграла странная усмешка.

– Ну, в таком случае, можешь приблизиться, – нахально протянул он.

Я вскочила, кулаки непроизвольно сжались и начали чесаться. Что он себе позволяет? Да как смеет? Какой‑то матрос будет рассказывать мне как себя вести?

– Я здесь для того, чтобы вас вылечить, – холодно отчеканила я. – Сейчас вам стало лучше, но если не завершить лечение, болезнь снова возьмёт верх и вы, скорей всего, умрёте. Хотите умереть?

Усмешка черноволосого моряка стала шире, гаже. В голосе зазвучала надменность:

– Да ладно тебе, не кипятись. Как лечить будешь?

– На живот перевернитесь, – проскрежетала я. – Пожалуйста.

– Зачем? – снова насторожился он.

После долгой игры в гляделки и нового приступа кашля, пациент сдался.

Я никогда не готовила шприцы с такой скоростью, и даже не подозревала, что слова «будет чуточку больно» могут принести столько удовольствия. Когда отбросила одеяло, моряк вздрогнул и напрягся так, что даже на ушах мышцы вздулись.

– Расслабьтесь, – скомандовала я, живо представляя как ломаю иголку об этот камень. Кстати, когда моряк был в отключке, его зад не казался таким идеальным, как теперь. – Ягодицы расслабьте, – уточнила я. А когда он попытался обернуться, рявкнула: – Расслабьтесь же наконец!

И со всей злости врезала по идеальной попе черноглазого.

Замер. Через несколько секунд и впрямь расслабился, но игла всё равно входила трудно. Мозоль там что ли? Второй укол прошел ещё труднее, моряк даже вскрикнул.

– Как вас зовут? – спросила я. Хотя зачем? Мне ведь совсем неинтересно!

– Рогор, – сказал, как каркнул.

– Я прихожу к вам каждые двенадцать часов, Рогор. Лечить буду ещё десять дней. После вы избавитесь от моего общества навсегда.

– Вот как?

Я молча схватила кружку кипятка, заранее приготовленную старостихой, всыпала в неё аптечный порошок. Как хорошо, что этот тип очнулся! Больше не придётся поить его, придерживая дурную голову и уговаривая бессознательное тело не выплёвывать лекарство.

– Выпейте это, – сказала, и мухой вылетела вон.

– Что? – тут же насторожилась старостиха.

– Мерзкий тип! – выпалила я, а сама призадумалась… нужно прояснить ещё один вопрос и, желательно, побыстрее.

Увы, интуиция не подвела. Шепотом, краснея и отводя глаза, старостиха объяснила, что девственность – это сокровище, главная ценность. Не сумевшая сберечь честь считается распутницей. Раньше таких казнили, теперь выгоняют с позором, или… пускают на общие нужды. В благочестивой Вешенке подобных случаев не бывало, а в соседней деревне пару веков назад, случилось. Шум стоял даже после того, как распутница померла, на тот момент ей было восемьдесят.

– А недавно, – шептала красная, как свёкла, старостиха, – в столице сделали отдельный дом, где таких девок держат. А в соседнем королевстве этих домов с десяток. Куда же мир катится?!

Ответ на вопрос я, естественно, знала… И, конечно, промолчала.

Ахмед осмотрел новую партию товара с большим интересом, ещё больше любопытства вызвал угрюмый, краснющий Косарь. Деревенский детина всё время стоял в сторонке, внимательно следил за каждым движением торговца.

– Мы можем поставлять рыбу каждый день, – сообщила я. – Объём сами видите.

Ахмед кивнул, всей пятернёй почесал горбатый нос.

– Хорошо. Возьму.

И хотя любопытство в бизнесе штука опасная, всё‑таки спросила:

– А если продать не сможете?

– Заморозим, – просто ответил он. Потом кивнул на Косаря, спросил с хитрецой: – Жених?

Я хихикнула, а Ахмед наклонился ближе, прошептал с деланным акцентом:

– Если надоест, мнэ звони. У мэня чэтыре сына и дватцать плэмянников! За пять минут замуж выдам!

Сумма новой сделки сделала мою улыбку ещё шире, аж щёки заболели и губа в уголке треснула. Я одарила трудолюбивого Косаря тёплым взглядом, и только теперь сообразила чему удивлялся Ахмед. Мало того, что Косарь похож на былинного богатыря: русые волосы, серо – голубые глаза, плечи – шире не бывает, мускулатура – мечта бодибилдера, так он ещё и одет… как Илья Муромец в начале карьеры, когда только – только с печи встал. Да, это прокол.

– Косарь, а давай‑ка мы с тобой чаю попьём! – торжественно предложила я.

Чай парню не понравился, от кофе он вообще переплевался, ну а когда я попыталась снять с него мерку – покраснел и чуть не сбежал. Долго и терпеливо объясняла зачем это нужно, в итоге плюнула и решила купить одежду «на глазок».

– Что ещё нужно деревне? – спросила я.

Косарь хмуро огляделся по сторонам, будто моя квартира и есть магазин, пробухтел: